Правозащитница: «Все больше случаев жертв торговли людьми. Их могут убить — и никакого расследования не будет»

С 2021 года на границах Беларуси и стран Евросоюза не затухает миграционный кризис, искусственно спровоцированный и поощряемый режимом Лукашенко. В ответ Европа и США ввели санкции, страны-соседки РБ начали физически укреплять границы и строить заборы, применять практику «выталкивания» мигрантов со своей территории.

В этом противостоянии отошли на второй план, стали цифрами статистики сами мигранты — люди, которые ищут новой и лучшей жизни в Европе, но не всегда до нее добираются.

По данным правозащитников из Беларуси, Латвии, Литвы и Польши, с лета 2021-го до 1 декабря 2024-го самое меньшее 120 мигрант_ок погибли на границах Беларуси и ЕС — это подтвержденные случаи.

На сегодня, говорит правозащитница Human Constanta Энира Броницкая, известно о не менее чем 165 смертях на границе: 6 на литовской стороне, 12 в Латвии, 53 на польской стороне и не менее 94 в Беларуси (большая часть подтверждены погранкомитетом, а 19 еще дополнительно по данным свидетелей).

Есть еще пропавшие. С их числом определиться гораздо сложнее, не всегда родные обращаются с официальными заявлениями, а власти той или иной страны публикуют эти данные.

Что важно понимать: гуманитарный кризис не иссяк, мигранты все так же пытаются попасть из Беларуси в Европу. Сегодня. Завтра. Зимой. А значит, число погибших и пропавших в приграничье будет расти.

Очень закрытая тема

— Реальные цифры погибших, вероятно, выше, чем есть у нас, — говорит Энира Броницкая. — Есть основания предполагать, что они могут скрываться властями.

Например, в Латвии сейчас очень негативный настрой к мигрантам, недавно там осудили нашу коллегу, правозащитницу, за помощь этим людям. На территории Польши больше организаций, которые отслеживают этот вопрос, и правозащитники имеют больше доступа к границе, в том числе ведут поиск в лесах, чтобы не было ненайденных жертв.

Что касается Беларуси — мы можем ориентироваться лишь на цифры погранкомитета РБ и свидетельства самих мигрантов. Но это происходит прямо тут и сегодня, люди гибнут в беларуских лесах.

Большинство людей, говорит наша собеседница, гибнут в приграничье прежде всего из-за условий, в которых вынуждены находиться: переохлаждение, зимой — обморожение, физическое истощение, обезвоживание и отсутствие еды. Также в списке причин — обострившиеся заболевания и отсутствие своевременной медпомощи.

К сожалению, не единичны случаи насилия, когда мигранты были избиты, получили внутренние повреждения, но остались без должной помощи — и это привело к смерти. Но их очень сложно отслеживать: ни в одном из четырех государств, говорят правозащитники, нет уверенности о том, что проводятся качественные проверки по случаям смертей, чтобы установить истинные причины.

«В случае инцидента будет слово одного против слова другого»

Практика pushbacks, «вытеснения» мигрантов со своей территории стала обычным делом. Пограничные службы сопредельных государств обвиняют друг друга в жестокости (беларуская пропаганда и вовсе без стеснения навешивает ярлыки «фашистов»), но можно ли объективно сказать, на чьей стороне чаще и в большей степени применяется насилие, нарушаются права человека?

Точных данных на этот счет нет, говорит Энира Броницкая. Количественно лишь единицы мигрантов едут в Литву, к тому же беларуская сторона ревниво охраняет этот участок границы. Латвийское и польское направление более популярны, но в случае Латвии люди уже знают, что их ждет миграционный лагерь с довольно суровыми условиями, и в целом латвийская сторона настроена негативно к «пришлым».

Поэтому основной поток — в Польшу, где, как считается, больше шансов получить международную защиту, а также больше внимания медиа и правозащитников к этой теме. (Буквально на днях, сообщает TOK FM, мигранты из Судана, Эритреи и Афганистана подали в суд Белостока иски, что у них не приняли заявления на международную защиту — это первая попытка оспорить так называемый закон об убежище).

И поскольку на беларуско-польском направлении больше людей и больше внимания к этой теме — о случаях насилия здесь говорят чаще.

— Однако, когда мы или польские коллеги опрашивают мигрантов — часто люди даже не могут сказать, какая из сторон подвергла их насилию, — добавляет правозащитница. — Либо же применение силы, отбирание вещей, документов и телефонов происходит и с одной, и с другой стороны. Все это ставит людей в еще более уязвимое положение.

Если их ловит беларуская сторона — есть подтвержденные факты, что их нередко избивают и отправляют назад.

Но самая главная проблема границы — это ее закрытость. Не только на беларуско-европейских границах, но везде в мире мигрант находится наедине с пограничной службой, и в случае инцидента будет слово одного против слова другого, доказать что-либо очень сложно.

В Беларуси, отмечает она, в принципе граница — самое закрытое, в прямом и переносном смысле, место для правозащитников. В Польше ограничение временное, есть надежда, что офис омбудсмена получит больший доступ, что позволит мониторить ситуацию. Но пока — как есть.

— Ситуация усугубляется тем, что сегодня все больше случаев жертв торговли людьми — теми, кто был привезен в Россию, в Беларусь.

Их могут убить — и никакого расследования не будет. А общественных организаций, которые помогали жертвам торговли людьми, в Беларуси не осталось. Есть только МОМ (Международная организация по миграции), но многие опасаются туда обращаться.

У нас все больше свидетельств женщин, которые говорят, что их привезли и подвергают сексуальной эксплуатации. За последний год, к сожалению, были случаи, когда женщины были вынуждены оказывать сексуальные услуги, чтобы не остаться в лесу и не погибнуть. Потому что им просто было нечего есть и негде ночевать.

Шанс на справедливость

В 2021 году мигранты в Беларуси были не то что заметны, а прямо-таки бросались в глаза. «Салідарнасць» фиксировала десятки приезжих из стран Азии и Африки в центра Минска. В режиме реального времени некоторые из этих людей делились своими злоключениями на Facebook и в телеграм-чатах. К тому же сами беларуские власти проявили «гуманизм» и открыли в торгово-логистическом центре «Брузги» временный миграционный центр. Позже наши журналисты провожали эвакуационные рейсы в иракский Эрбиль.

Но, повторимся, кризис не закончен, хотя сейчас он стал менее видимым. Знают ли правозащитники о том, как дальше складываются судьбы мигрантов в Европе?

— У нас есть несколько клиентов «долгих», которые застряли в Беларуси с 2021-го и кому удалось все-таки получить убежище в Польше в 2024-2025 году, — делится Энира Броницкая. — С ними мы поддерживаем связь, получаем снимки из миграционного лагеря и знаем, что они в процедуре, — есть несколько женщин с малолетними детьми, за которых мы переживали и теперь очень рады, что они в безопасности.

Большинство мигрантов пропадает с радаров, когда более или менее обустраивают жизнь в ЕС. Иногда, если человек исчез, к правозащитникам обращаются родственники. Не так давно Human Constanta выяснила судьбу гражданина Сомали — к сожалению, этот мужчина погиб, но удалось добиться его идентификации и захоронения в Беларуси. Во всяком случае, близкие теперь знают, где именно могила, а не страдают много лет от неизвестности.

— Можно ли добиться, чтобы кто-то конкретный понес ответственность за смерти и исчезновения на границах? Возможно, были подобные кейсы в ЕСПЧ или других международных организациях?

— Со смертями всегда все сложно. Они происходят, с одной стороны, по естественным причинам, и доказать, что виновата в гибели людей именно политика границы — очень сложно. Поэтому таких дел в ЕСПЧ очень мало. Намного больше связанных сугубо с пушбэками, потому что это прямое нарушение права на обращение за международной защитой.

На сегодня мы ждем решения Большой палаты ЕСПЧ — там несколько дел против Литвы, Латвии и Польши, но они рассматриваются в совокупности. Они связаны с возможным применением термина «инструментализация» — если давление на границе создано искусственно, то это может быть основанием для игнорирования права на защиту. Пока у нас есть надежда на благополучный исход.

На самом деле, мигранты, погибающие на границе, даже не признаются жертвами насильственных исчезновений. Потому что для этого нужно доказать: они были сначала задержаны сотрудниками пограничной службы, где-то содержались, и государство намеренно скрывало это.

Мы продолжаем собирать данные о происходящем. Пока это больше символически, чтобы задокументировать смерти на границе и почтить память погибших. Мы надеемся на какую-то справедливость — хотя бы в плане доступа к информации, что людей находили, идентифицировали и захоранивали.

Сегодня же нередко происходит как: если обнаруживается тело человека «неславянской внешности», с большой долей вероятности, это мигрант, и его можно просто захоронить, не идентифицируя, не расследуя обстоятельства, не сообщая семьям. То есть, никакой справедливости для погибших, пропавших мигрантов и их родных нет.